Вологда, Советский пр-т, 6
Санкт-Петербург, Русский музей, Михайловский дворец, Инженерная ул., 4
К.Е. Маковский. Поцелуйный обряд. 1895. Холст, масло. ГРМ
В Михайловском дворце, в зале №54, где традиционно экспонируется картина Ильи Репина «Торжественное заседание Государственного совета 7 мая 1901 года, в день столетнего юбилея со дня его учреждения», после реэкспозиции открылась временная выставка, на которой представлен шедевр русской живописи — «Поцелуйный обряд» Константина Маковского.
Произведение внушительных размеров — 3,3 на 5 метров — последний раз экспонировалось в 2019 году. Это многофигурное полотно относится к боярскому циклу мастера, посвященному придворным церемониям эпохи Ивана Грозного.
Сюжет картины «Поцелуйный обряд» заимствован из знаменитого романа Алексея Толстого «Князь Серебряный» (опубликован в 1862 году), очень популярного среди читающей публики. Высокая оценка романа связана не только с его художественными достоинствами, но и с достоверностью в воплощении сюжета, который автор изучал по историческим документам.
Процедура поцелуйного обряда, как правило, предшествовала началу пира. Нарядно одетая хозяйка выходила к собравшимся гостям и приветствовала их поясным поклоном. Затем хозяин, первым поцеловав супругу, просил гостей почтить ее лобзанием. Подходившие по очереди гости, держа руки за спиной, целовали хозяйку, после чего снова следовал обмен земными поклонами. В конце обряда хозяйка, предварительно пригубив сама, подносила каждому гостю кубок или чарку вина. Осушив емкость, гость с поклоном ее возвращал. После того, как заканчивался обход всех гостей, хозяйка направлялась к женскому столу, а гости рассаживались за основной. Это означало начало пиршества.
На картине Константина Маковского, как и у Толстого, поцелуйный обряд происходит в самый разгар пира. Его интрига — желание опричника Дружины Морозова испытать верность супруги.
Маковский разворачивает сцену на фоне пышного, театрализованного антуража, мастерски изображая мерцание парчовых одежд, блеск золота и драгоценных камней. Подобная зрелищная трактовка старинной жизни отвечала вкусам массовой публики и любителей «русской экзотики», включая зарубежных, которые охотно приобретали эффектные полотна Константина Маковского для своих коллекций.